НИКОЛАЙ УРАНОВ
ВПЕРЕД И ВЫШЕ
МАЙЯ
Восточная легенда
Сияло солнце золотое
Над грозной горною грядой,
Где пики в небо голубое
Врезались белою парчей.
А там, где пропасти синели,
Где стлали тени облака,
Вползала в трещины ущелий
Змеей серебряной река.
На берегах ее светлели
Заплаты редких деревень,
Где жизнь качалась, как качели,
Из царства сна в кипящий день.
Там люди смертные родились,
Они трудились и, растя
Детей, старея, уходили,
Не вникнув в тайну Бытия.
Но здесь, в заоблачных высотах,
Среди снегов, на глыбах скал,
В тяжелых огненных заботах
Учитель мудрый пребывал.
Сегодня у своей пещеры,
Где в гости ждут лишь облака,
В глубокий смысл старинной веры
Он посвящал ученика.
На подвиг чела(*) посылая,
Он говорил ему о том,
Как обольщает души майя(**)
На плане тонком и земном.
* чела - ученик.
** майя - иллюзорность проявленного мира.
Он говорил ему: "Ты молод,
Но любишь подвиги святых,
Изведал ты духовный голод,
Но бойся майи молодых!
Но бойся чувство неземное
С любовью низкою смешать.
И пламя вечное, святое
На дым и пепел променять.
Пылает мир огнем мятежным
И ждет тебя, а ты готов?"
С вершин струился чистый, свежий,
Прохладный аромат снегов.
Их благородное дыханье
Коснулось чела: "На словах
Все ясно мне, но пониманье
Жизнь проверяет на делах.
Мне кажется, я понимаю,
Твои слова, как снег, свежи,
Но если, вдруг, я встречу майю,
Как распознать ее, скажи?
Когда враги одолевают
И рвутся бешено вперед,
Я щит духовный поднимаю
И знаю - пламя их сожжет.
Но если вкрадчиво и нежно
Проникнет майя в сердце мне,
Как распознать мне неизбежность
Ее сгорания в огне?
Я знаю - время все сжигает,
Что несжигаем только дух,
Но чем мне встретить силу майи,
Как на нее надеть узду?"
"Ты лишь недавно из Пралайи(*)
И не окреп еще в борьбе,
В чем сила и в чем слабость майи -
Я помогу понять тебе!
* Пралайя - отдых, период бездеятельности, сон.
Я знаю, в чем твое сомненье,
На чем нога твоя скользит,
Но прежде с гор спустись в селенье
И там мне хлеба попроси".
Пройдя отвесными горами,
К реке спустился древний путь.
Усталый чела, сев на камень,
Решил немного отдохнуть.
Издалека звучало пенье,
Шептались листья на кустах,
Звенела музыка теченья,
Шипели струи на камнях.
И где-то в зарослях прибрежных
Перекликались звон цикад
И голоса синичек нежных,
Шумел далекий водопад.
Оставив ухо на дозоре,
Дремал все глубже ученик,
Огонь сознанья гас во взоре,
И даже сон уже возник...
Вот он плывет... И мутны воды,
И небо в тучах все... Как вдруг,
Внезапно в музыку природы
Ворвался новый странный звук.
Он нарастал... И скоро топот
Услышал ясно ученик,
Как-будто бы на берег кто-то
Из леса мчался напрямик.
Все ближе шум, вот рядом, слева
Трепещут ветви, слышен хруст!...
"Должно быть, зверь!" - подумал чела
И отошел за ближний куст.
Свались ему на лоб комета,
Он был бы меньше поражен.
Он ждал всего, но лишь не это,
Не это - странное, как сон...
На берег в платье подвенечном
Ворвалась девушка! Она
Была прекрасна - бесконечно!
И совершенно сложена.
И снова приступ изумленья:
Она, сверкая красотой,
Сорвала платье, украшенья -
И растоптала их ногой!
Она бы лучшим изваяньем
Могла быть в храме Красоты,
Но отчего таким страданьем
Искажены ее черты?
И отчего струятся слезы?
Куда она бежит, куда?
И чьи зловещие угрозы
За нею гонятся сюда?
Но перед ним сверкало тело,
Такое встретишь только раз!
И что ему теперь за дело
До слез, струящихся из глаз!
И вот, в слезах, не замечая
Туманным взором ничего,
Она прошла совсем нагая,
Чуть не задев плечом его...
Как сердце бешено стучало,
Когда дрожа, боясь вздохнуть,
Смотрел он жадно, как качалась
Высоко поднятая грудь.
Она ускорила движенье...
Вот берег... волны... легкий крик...
И только в это лишь мгновенье,
Очнувшись, вздрогнул ученик.
Еще мгновенье - он в потоке!
Он ищет тело под водой...
Здесь воды быстры и глубоки,
И хладны даже в летний зной.
Еще мгновенье - и усилья
Его увенчаны - она
В его руках, он чует крылья!
Она - бесчувственна, бледна...
Еще мгновенье - и на сушу
Ступает он, едва дыша.
Он вместе с телом спас и душу!
Стремит восторг его душа.
Он был, как ангел состраданья,
Когда, упавши на песок,
Чтоб привести ее в сознанье,
Он делал все, что знал и мог.
Когда же губы заалели,
И водопад волос просох,
Он, наконец, добился цели -
И услыхал глубокий вздох.
Взметнулись крылья черной птицы
Над голубой зарницей глаз,
Сверкнули длинные ресницы:
"Кто ты? Зачем меня ты спас?!"
И вспыхнул вновь, пьянея, чела.
"Она не видит наготы!...
Какая грудь, какое тело!"
Подумал он, смотря в кусты.
"Но что гнетет ее?... О, боже!
Любовь, конечно! У такой
Свободным сердце быть не может!
Не по пути ей, друг, с тобой!"
И отрубив соблазн с размаху,
Сказал: "Я чела, друг людей".
И сняв, ей протянул рубаху:
"Возьми, надень ее скорей".
И вспыхнув алою зарницей,
Схватив предложенный покров,
Она метнулась быстрой птицей
И скрылась в зелени кустов.
Но, постепенно, как туманы
Сгорают в золоте лучей,
Ее смущенье путник странный
Прогнал сердечностью своей.
"Скажи мне, что с тобою было?
Ты где живешь? Тебя как звать? -
Спросил он с ласковою силой:
Скажи, я все смогу понять!"
"Ты очень юн, красивый, чела,
Мне странно звать тебя "отцом"...
О, как бы я теперь хотела
Пойти, как ты, за мудрецом!
Я точно вся в тенетах тины
Иду трясинами болот...
Уйти бы в горы, на вершины,
Где глыбы скал, где снег и лед!
Но, я не то сказать хотела...
Меня назвали Майя. Я...
Но, отчего ты дрогнул, чела?
Что это имя для тебя?"
Струило солнце позолоту
По черно-синим волосам...
"Нет, ничего, я вспомнил что-то,
А что - не знаю даже сам"...
"Недалеко здесь есть селенье,
Там я жила. Отец и мать
Однажды приняли решенье -
Меня богатому продать.
Мне нравился другой, но беден
Мой милый был. А тот горбат,
Уже в годах, и худ, и бледен -
Зато известен и богат!
Тогда я милому сказала:
"Бежим, иначе утоплюсь!"
Но, он любил, должно быть, мало,
А, может быть, был просто трус.
"Смиримся! - он сказал мне, плача,
Все воля Неба и Судьбы!..."
Удар был страшен. Но задача
Сама решилась без борьбы.
Тогда была я так убита
И так в душе оскорблена,
Что согласилась, и защита
Теперь мне стала не нужна.
Жених мне присылал подарки,
Один другого все щедрей,
Мерцало золото в оправе
Огнем сверкающих камней.
А в сердце боль, как от кинжала!
Как опаленная огнем,
Я ночи долгие рыдала -
И улыбалась горько днем.
И вот он свадебное платье
Прислал мне. Грозный час пришел,
Но ненавистные объятья
Я предпочла объятьям волн.
За час до свадьбы я бежала
Под шум собравшихся гостей.
И это платье разорвала
И затоптала блеск камней."
Метнулись загнутые стрелы
Ресниц от набегавших слез,
И взор ее казался чела
Мерцанием огромных звезд.
Река неистово шумела,
Как будто требуя отдать
Ей Майю. "Нет! - подумал чела,
Ей Майи больше не видать!
Пусть надо мной смеются люди,
Я никому ее не дам!
И, если кто-то нас осудит,
Уйдем к нетающим снегам!"
И Майя вдруг к нему, как к брату,
Прижалась нежно, чтоб сказать:
"Спаситель мой, любую плату
За жизнь мою ты можешь взять!"
Вдруг стая птиц, шумя, взлетела,
Услышав топот многих ног.
"Они идут! Ты слышишь, чела?!
Нет! Лучше броситься в поток!"
Но он привлек ее в объятья:
"Нет, мы пойдем сейчас назад,
И там, где бросила ты платье,
Узнаем, что они решат".
Сквозь бурных вод звенящий рокот
К ним долетали голоса,
И нарастали крики, топот,
Как будто близилась гроза.
Дрожа, как лист, впилася Майя
В нагую грудь его, как нож.
Дрожал и он, не сознавая,
Что не от страха эта дрож...
Толпа нахлынула. "Здесь платье!"
"Смотрите, платье! Боже мой!"
Неслись и крики, и проклятья,
И горький плач, и жалкий вой.
"Убийцы! Кто самоубийцы -
Кто юной девушки палач?" -
Взрывались крики: "Кровопийцы!
Отец и мать! К чему ваш плач?"
"О, люди! Если бы мы знали,
Что так все кончится! Но мы -
Мы только счастья ей желали,
Нам блеск богатства сжег умы.
Как мной была она любима!
И как любила ее мать!
Но, смерть, увы, непоправима...
И что теперь нам обещать!
Но появись она меж нами,
Клянусь бессметною душой,
Клянусь бессметными Богами -
Я б стал навек ее слугой!
Клянусь, я каждое желанье
Ее стремился б претворить.
Я б сделал все"... Но тут рыданья
Отцу не дали говорить.
Тогда сказала мать, стеная:
"Но, если б знали я и он,
Что все так кончится, о, Майя!
Твой выбор был бы наш закон!"
"О, ужас! - Майя прошептала, -
Моим бы мужем стал тот трус?!"
"Кто это?!... Что она сказала?!...
Здесь кто-то есть... Бежим! Боюсь!"
Толпа от страха разбежалась...
Упала мать. Один отец
Стоял, как камень, и казалось...
Но он очнулся, наконец:
"О, дочь! О, Майя! Посмотрите!...
Она жива!!!" "Да, это так.
Я спас ее. Благословите...
Благословите нас на брак!"
Но горе, радость - все проходит,
Все чередуется... И вот,
На свадьбе чела, в хороводе
Собрался радостный народ.
И все пошло, как песнь по нотам:
Безумье счастья первых дней
Сменилось ревностью к заботам
И воспитанию детей.
С тех пор, как ученик женился,
Он все сильнее забывал
Все, чем он жил, к чему стремился,
И чем горел, и чем дышал...
Жена рожала и полнела,
Вещами заполнялся дом.
Мошна с деньгами тяжелела
И пополнялась с каждым днем.
Цвели и радовали дети,
Вокруг детей плелись мечты...
Спросила: "Счастлив ты?" Ответил:
"Счастливей нет! Скажи, а ты?"
"Нет на земле меня счастливей!"
Вздохнула ласково жена,
А за окном цветами сливы
Пылала третья уж весна...
Отец гордился зятем новым
И часто брал с собой, когда
Путем гористым и суровым
Возил товары в города.
И вот, однажды возвращаясь,
Свершив немало добрых дел,
Внезапно чела крикнул: "Майя!"
Отец запнулся, плбледнел.
Где прежде было их селенье -
Лежали угли да зола...
Здесь совершилось преступленье
И торжество большого зла.
Среди развалин, еле тлевших,
Раздался тихий, хриплый крик -
У трупов полуобгоревших
Свалился замертво старик.
Рыдая, черепком от склянки
Рыл чела ямы для могил...
И обгоревшие останки
К губам и к сердцу подносил...
Потом, в безумном исступленьи
Кричал: "Где вы?!" И ждал ответ...
Нет! Все мертвы. К чему сомненья?...
Конец всему. Любимых нет!
Настала ночь, и ветер колкий
Его свалил с усталых ног.
Вблизи завыли где-то волки...
Средь туч мелькнул кровавый рог.
Холодный ветер бил золою,
В кольцо сбегались огоньки
Зеленых волчьих глаз, и в вое
Зловеще лязгали клыки.
И черный ужас в душу чела
Змеей холодной заползал...
"Конец всему! Достиг предела
Мой мозг. О, Боже, я пропал!"
И морда страшная напротив
Разверзла яростную пасть!...
"Конец,- мелькнула мысль,- для плоти,
Но дух не может так пропасть!"
И в этот миг, во тьме, далеко,
Вдруг засветился странный Лик,
Знакомый в дни, когда жестоко
С судьбою бился ученик.
И громкий крик рванул до неба
Зловещую, глухую ночь:
"Учитель! Ты!: Ты просишь хлеба?"
И, взвизгнув, волк умчался прочь!
И Лик, приблизившись, склонился,
Закрыв собою небосклон:
"Вставай, мой сын, тебе приснился,
Судя по крику, страшный сон".
Вскочил с земли смущенный чела
И тут же радостно сказал:
"Так, значит, Майя не сгорела?!
Детей никто не убивал?!"
"О, нет, мой сын, идя в селенье
И зная, будет трудным путь,
Ты, с моего благословенья,
Решил прилечь и отдохнуть."
И улыбнулся: "Из Пралайи,
Вернув сознание свое,
Теперь ты знаешь силу майи
И слабость тайную ее!
Спускаясь с гор, уча народы,
Пойдешь ты свежим, молодым,
Благословив цветок Природы,
Ты не задержишься над ним!
Теперь ты знаешь корень боли
И корень счастья - выбирай:
Возьми свой меч свободной воли
И, с гор спустившись, побеждай!"
31.12.60
Webmaster - Владислав Шпурик